Известный публицист, Народный писатель Азербайджана Эльмира Ахундова работает над новой книгой «Гейдар Алиев и творческая интеллигенция», в которой представлены беседы с выдающимися представителями литературы и искусства не только Азербайджана, но и «ближнего» зарубежья. Очередным ее собеседником стал известный российский журналист и общественный деятель, наш соотечественник Михаил Гусман. Публикуя эту интереснейшую беседу в канун юбилея Михаила Соломоновича, желаем знаменитому бакинцу доброго здоровья и новых творческих успехов.
Эльмира Ахундова: Михаил Соломонович, с 1973 по 1986 год вы работали заместителем председателя КМО – Комитета молодежных организаций Азербайджана. Должность солидная, предполагающая участие в различных международных акциях и мероприятиях, которые в 70-х – начале 80-х годов ХХ века в изобилии проводились в Азербайджане. Вам довелось общаться в те годы с Гейдаром Алиевым и наблюдать за стилем и методом его работы, в частности, с молодежными кадрами?
Михаил Гусман: Конечно, использовать слово «общаться» в тот период для меня было бы слишком смело, но я всегда говорил и могу повторить, что все мое социальное становление как молодого человека связано с Гейдаром Алиевичем. Мы все это помним, во всяком случае, люди моего поколения, а люди более молодые знают это по историческим источникам, что с приходом его к руководству республиканской партийной организацией, фактически к руководству республикой, Азербайджан не просто приобрел новое дыхание. Здесь стали происходить стремительные перемены, о которых много писалось, и все это широко известно. Но хочу сказать, что все эти преобразования происходили на наших глазах, глазах молодых людей, для которых они представлялись фактором огромной мотивации и искренней гордости.
Понимаете, на наших глазах республика достигала все новых и новых успехов, и это были не просто слова, это находило свое отражение в почетных знаменах, разного рода высоких награждениях, которых ежегодно удостаивалась наша республика от тогдашнего центра. И проходило это всегда в торжественной обстановке, мы, комсомольские работники, привлекались к организации этих мероприятий. Гейдар Алиевич, совсем молодой, ему не было и 50 лет, полный сил, энергии, заряжающий своей энергетикой всех вокруг себя. И конечно, для нас, мальчишек и девчонок, это был такой образ лидера, в котором всегда так нуждается молодежь.
Я много раз говорил о том, что Леонид Ильич Брежнев, возглавлявший тогда Советский Союз, человек, к которому лично я по сей день сохраняю высокое уважение и считаю его одним из самых мудрых советских руководителей, прекрасно понимал свой народ. Когда Брежнев сказал в свой первый приезд «Баку – красавец город! Приятно жить и трудиться в таком городе», а потом, через несколько лет, с трибуны Дворца, ныне носящего имя Гейдара Алиева, произнес фразу «Широко шагает Азербайджан!» - мы, конечно, все были в восторге от этой оценки руководителя Советского Союза. Но я подумал о том и по сей день готов это повторить, что Леонид Брежнев – а он ранее возглавлял Молдавию, руководил одним из крупных регионов Украины, работал первым лицом в Казахстане, - ни про одну из этих республик не сказал подобных фраз. Хотя и Бодюл, и Кунаев, и Щербицкий были его личными друзьями. Но он именно о нас сказал: «Широко шагает Азербайджан». Это говорит о том, насколько убедительными были показатели республики в социалистическом соревновании, в развитии экономики. И показатели действительно объективные.
Надо сказать, что нас, молодых комсомольских работников, успехи Азербайджана не просто мотивировали, они заставляли быть все более и более активными, все более и более энергичными, служить республике без остатка. Мы ведь видели, как самоотверженно, я другого слова не подберу, трудится лидер республики. Мы работали в ЦК комсомола, мы тоже сидели допоздна, мы видели, что раньше, чем в десятом часу вечера Гейдар Алиевич с работы не уходил. Кстати сказать, он всегда уходил в это время, чтобы посмотреть дома программу «Время», которую транслировали в 22:00 по бакинскому времени. Но находиться на работе по 12 часов, изо дня в день, - это ведь адский труд. А я знаю, как он много работал, когда ездил в командировки по республике, в хлопкосеющие районы, в период уборки винограда и пр. Это мне рассказывали несколько человек, которые были с ним в поездках. Вставал чуть ли не в 6 утра и уже в 7 часов был на полях. Палящее солнце, без всяких укрытий, каких-то кондиционеров… с утра до позднего вечера проводить совещания, беседовать с людьми, вникать во все мелочи. Это не могло не вызывать восхищения. А с другой стороны, отвечая на ваш вопрос, это говорит о том, как была заряжена молодежь в те годы.
- Может, вы вспомните о каком-то интересном – курьезном или драматическом эпизоде того далекого времени, который врезался вам в память? Конечно, в связи с нашей темой.
- Забегая вперед, хочу рассказать об эпизоде, который остался в памяти на всю жизнь. В Москве, в Доме кино, где тогда директором был мой старший брат Юлий, состоялась премьера фильма по сценарию Максуда Ибрагимбекова. Это было, по-моему, в 1989 году. На тот момент Гейдар Алиевич был в глубокой отставке и мало где появлялся. Максуд пригласил его на премьеру своего фильма. Бывший член Политбюро приехал на стареньком «Москвиче», которым управлял многолетний начальник его охраны Саша Иванов. Я, честно говоря, был даже слегка шокирован, потому что привык видеть Гейдара Алиевича выходящим из больших правительственных автомобилей. Было такое впечатление, будто он не выходит из машины, а снимает с себя автомобиль, как скорлупу.
Я его встретил, он занял место в зале. Закончился фильм, Гейдар Алиевич сказал какие-то добрые слова Максуду, я сидел рядом. После небольшого перерыва Максуд, даже не надеясь на согласие, а просто вежливости ради, предложил: «Гейдар Алиевич, у нас сейчас небольшой банкет. Здесь же, в ресторане Дома кино. Может, Вы к нам присоединитесь?» Я был на сто процентов уверен, что Гейдар Алиевич откажется. А Алиев сказал: «Да, почему бы нет? С удовольствием». Тут я замечу в скобках, что этому было свое вполне конкретное объяснение. В тот момент разного рода недоброжелатели, а если говорить прямо – враги Гейдара Алиева распускали всякие слухи, писали разные заказные статьи, о том, что вокруг Гейдара Алиевича закручиваются какие-то юридические процедуры, что в его отношении чуть ли не уголовное дело хотят завести. Конечно, я понимаю, как он по этому поводу переживал. И поскольку тогда еще не было интернета и не было возможности прояснить ситуацию широкой аудитории, Гейдар Алиевич, в хорошем смысле слова, воспользовался ситуацией, чтобы появиться на такой специфической публике. Там было много известных киноактеров, режиссеров. Он понимал, что это сразу разнесется по Москве.
И тут ко мне подходит Максуд. «Я тебя прошу, сядь рядом с Гейдаром Алиевичем, потому что ты знаешь наших деятелей. Они как чуть выпьют, ты знаешь, начинают вилками разговаривать». Я понял, что отступать некуда и надо соответствовать. Можете себе представить, что испытал я, оказавшись рядом с Гейдаром Алиевым, да еще на таком неформальном мероприятии. Я сразу подумал, что же мне делать, как себя вести, чтобы, как говорится, соответствовать моменту и как-то скорректировать ситуацию. И решил, что буду рассказывать Гейдару Алиевичу все шутки и байки, связанные с ним, которые гуляли многие годы в Баку. Ну, например, про «Михайло в городе», знаменитую фразу из фильма «На дальних берегах» про азербайджанского героя-разведчика. И таких шуток накопилось достаточно. А он был человеком с отменным чувством юмора, любил и понимал хорошую шутку. Я понял, что нашел правильную струю. Вспомнил, к примеру, одну шутку, которая ему жутко понравилась. Я ему рассказал, что в Баку бытовала такая легенда, поверье что ли: с утра в Баку могла быть плохая погода, облака на небе, дождь. Но стоило ему куда-то приехать или где-то намечалось его выступление, как распогоживалось, выходило солнце. Я сам был свидетелем такого мероприятия на тогдашней площади Ленина, когда до приезда первого секретаря ЦК было пасмурно, накрапывал дождь, но как только машина с Гейдаром Алиевым появилась на площади, тучи разошлись и выглянуло солнце. Короче говоря, это мероприятие завершилось, люди стали расходиться с площади, и я на выходе встретил Ефима Григорьевича Гурвича, многолетнего директора АзТАГ и, по совместительству, одного из спичрайтеров Гейдара Алиевича. Я подошел к нему и, не скрывая подхалимажа, говорю ему: «Ефим Григорьевич, дорогой, ведь не зря говорят, что у Гейдара Алиевича наверняка есть какие-то связи с небесной канцелярией». На что Гурвич вполне серьезно отвечает, показывая на небо: «Ну конечно, там же сидят умные люди. Зачем им с ним связываться?» Честно говоря, это были слова Гурвича. Но, рассказывая эту историю Алиеву, я на всякий случай заменил слово «связываться» на фразу «зачем им его нервировать». Ему эта история очень понравилась.
Был еще второй эпизод и тоже, на мой взгляд, очень показательный, говорящий о состоянии Гейдара Алиева в то время. Я пришел в Театр эстрады на творческий вечер Геннадия Хазанова. И вдруг увидел, что в зале появился Гейдар Алиевич с дочерью Севиль. Должен отдать должное моему другу Гене Хазанову, потому что тот, прекрасно зная, что Гейдар Алиевич в опале, не у дел, вышел на сцену под аплодисменты и до начала, прилюдно поблагодарил Гейдара Алиева за то, что он пришел на этот концерт. На тот момент этот жест Гены показался мне очень достойным поступком.
Спектакль закончился, Гейдар Алиевич с дочерью вышли из зала, я шел чуть поодаль и потом догнал их. Сева обратила на меня внимание и сказала: «Папа, смотри, здесь Миша». Гейдар Алиевич остановился, развернулся и стал со мной беседовать. Я понял, что это было сделано в том числе и для того, чтобы эта огромная толпа, которая вытекала из зала, увидела его. Многие останавливались, они же увидели живого Алиева, у кого-то были фотоаппараты, защелкали камеры. Я думаю, что Гейдар Алиевич хотел, чтобы народ увидел: во-первых, он жив и здоров, в хорошей форме, что все эти грязные слухи, клевета на него не действуют, он в прекрасном настроении, беседует, обсуждает концерт Хазанова. Мы поговорили так минут 8-10 и разошлись…
- Очень интересные эпизоды, которые и вас характеризуют с положительной стороны. Тогда многие даже поздороваться с ним боялись. Я этого насмотрелась в Баку, перед и после заседаний Милли Меджлиса в 1991 году, на которых часто присутствовала как собкор «Литературной газеты». Его просто стороной обходили.
- Ну это говорит об элементарной непорядочности некоторых из его бывших коллег. У меня даже мыслей таких не возникало. Для меня Гейдар Алиевич всегда, во все времена, был величайшей личностью, настоящим лидером.
- После его отъезда в Баку и затем в Нахчыван вы не общались?
- Нет, не довелось. Я же жил и работал в Москве.
- Вы встретились с Гейдаром Алиевым уже после его второго прихода к руководству страной. Когда и при каких обстоятельствах это происходило?
- У нас было несколько встреч до нашего знакового интервью. Одна, мне кажется, тоже очень важная. В свое время я подружился с великим американским кардиохирургом Майклом Дебейки, который был научным консультантом во время операции на сердце президента России Бориса Ельцина. У него были разные планы, связанные с Азербайджаном, Казахстаном. Как-то я пригласил Дебейки в Баку, и его принял Гейдар Алиев.
- Интересно. И как прошла встреча двух выдающихся личностей? Вы присутствовали на этой встрече?
- Присутствовал. И должен сказать, что это была совершенно потрясающая встреча, абсолютно уникальная. Тут было несколько обстоятельств, и важно об этом сказать. Во-первых, Гейдар Алиевич понимал, что говорит с первым кардиохирургом мира. С другой стороны, Гейдар Алиев в свое время пережил обширный инфаркт, и у них был очень интересный разговор. Он носил и общеполитический характер, традиционно-вежливого обмена мнениями. Но при этом появлялись какие-то вопросы, и я понял, что президент, не говоря прямым текстом про свои сердечные проблемы, ставил перед ним общие вопросы о сердечно-сосудистой хирургии, о современных методах лечения инфаркта и т.д., то есть он через ответы Дебейки что-то уяснял для себя. Наблюдать за разговором двух великих людей было огромным удовольствием, ибо чувствовалось, как они интересны друг другу. При этом каждый из них понимал, с фигурой какого масштаба ему довелось беседовать.
Дебейки умер на пороге 100-летия, а тогда ему было под 90, но он по-прежнему был человеком огромной энергии, потрясающего интеллекта и настроенности на позитив.
А потом я инициировал приезд в Баку большой группы руководителей российских СМИ. Там были замечательные журналисты и, надо сказать, что это тоже был интереснейший разговор. До сегодняшнего дня участники той встречи вспоминают о нем, смакуют какие-то детали, обращаются к каким-то интересным эпизодам. Потом – для меня тоже это было знаковым событием – когда Гейдар Алиев приехал с официальным визитом в Москву и принял наше приглашение посетить агентство ТАСС. У нас он дал пресс-конференцию, которую я имел честь вести, а затем пообедал с главными редакторами. Это было нечто незабываемое. Я могу только об этих эпизодах говорить часами. Потому что я помню горящие глаза моих коллег, руководителей российских СМИ, а всё это люди опытные, много повидавшие, много знающие и непростые. Они смотрели на президента как завороженные. Потому что это были разговоры мудреца из мудрецов с пониманием и ощущением, что его слова, его месседжи доходят до аудитории. Были полусмешные эпизоды, например, один главный редактор в советские времена известной, а в тот момент сильно потускневшей газеты вдруг обратился к Гейдару Алиеву и сказал: «Я бы хотел, чтоб мы открыли представительство нашей газеты в Азербайджане, издавали ее у вас». Гейдар Алиевич спокойно ответил: «Ну что ж, это неплохая идея». А потом сходу спросил: «А у вас там много подписчиков?» И аудитория рассмеялась, прекрасно понимая, что со стороны моего уважаемого коллеги это была слишком большая претензия. Но президент не стал отказывать, а просто задал вопрос «у вас там много подписчиков?» Тот замешкался, и сразу стало ясно, что эта идея бессмысленна. Этот маленький вопрос прекрасно показывает, насколько глубоко и предметно Гейдар Алиевич понимал ситуацию.
Однако главной встречей для себя я считаю то знаковое интервью для программы «Формула власти», которой, кстати, в 2025 году исполняется 25 лет. Не сочтите за нескромность, но среди моих героев было более 450-ти глав государств и правительств, лидеров стран, монархов и так далее. Но без преувеличения, говорю со всей искренностью и откровенностью, более важной, более знаковой, произведшей на меня сильнейшее впечатление, чем встреча с Гейдаром Алиевым, не было.
Это можно, конечно, объяснить еще и тем, что я воспринимал его как своего лидера с молодых лет, наблюдал за ним, но дело не только в этом. Это, прежде всего, уникальность и феномен личности самого Гейдара Алиева. У этого интервью была маленькая предыстория: для усиления своей просьбы я попросил приехать в Баку генерального директора ТАСС Виталия Игнатенко. Собственно, он и подписал письмо с просьбой об интервью. Мы приехали, поставили в президентском дворце, в специальном помещении, оборудование, камеры. Сидим, ждем. И вдруг входит помощник президента и говорит, что Гейдар Алиев приглашает вас к себе. Мы с Игнатенко идем к нему, садимся, и президент начинает беседовать. Тем более что Игнатенко работал в ЦК, они когда-то общались, вспомнили каких-то общих знакомых. А потом президент говорит Игнатенко: «Слушай, Виталий, вот Михаил предлагает мне дать телевизионное интервью. Как ты считаешь, стоит или не стоит этого делать?» В этот момент у меня внутри все похолодело. Я понимал, что это была как бы проверка. Он ждал реакции Игнатенко. На что тот с жаром стал уверять, дескать, конечно, Гейдар Алиевич, это очень хорошая программа, ее смотрят во многих странах и пр. «Ну хорошо, - ответил Алиев, - под твою ответственность». Можете себе представить мое состояние в тот момент!
Короче говоря, начинается интервью, на которое я просил 20 минут. Мы с ним разговариваем, а за моей спиной висят часы. Идет разговор, я, естественно, за временем не слежу. И вдруг Гейдар Алиевич говорит: «Слушай, Михаил, ты у меня просил 20 минут, а мы уже второй час разговариваем». И после этого мы еще минут сорок разговаривали, то есть съемка заняла практически два часа…
Причем, это был какой-то момент истины, Гейдар Алиев говорил так и о таких вещах, о которых он ни до, ни после никому не рассказывал. Какие-то очень проникновенные вещи. А я сидел и не просто внимал, а меня преисполняло чувство эйфории от этого общения. Он вспоминал, как его приглашал Андропов, предлагал ему должность, как он отказывался. То есть была масса интереснейших деталей.
Теперь что мне делать? С одной стороны, я в восторге от этой бесконечно интересной беседы, с другой – у меня же временной лимит. Я начинаю звонить и искать Константина Эрнста, директора первого канала. А он в этот момент был в Австралии. Но я к нему дозвонился, хотя была глубокая ночь. И говорю: «Константин Львович, вот такая история. Давай сделаем хотя бы две части». В итоге я этого добился, и это была единственная за 25 лет программа, которая вышла в двух частях.
Одна вещь в этой программе была, конечно, знаменательная. Это 2001 год. Я спрашиваю, каким вам видится будущее вашего сына Ильхама? И Гейдар Алиевич ответил очень мудро: «Вы знаете, каждый должен делать то, что у него получается. И я вижу, что у Ильхама заниматься политикой получается».
На следующий день в газете «Московские новости» - самой популярной на то время газете – вышла статья Виктора Лошака, которая начиналась так: «Гейдар Алиев определился со своим преемником». То есть всего две фразы, но они оказались пророческими, продуманными и абсолютно, к счастью, оказавшимися великой правдой.
– Михаил Соломонович, как вы с позиции сегодняшнего дня оцениваете то, что произошло в начале 90-х годов ХХ века? То есть стремительный политический ренессанс Гейдара Алиева и его триумфальное возвращение к власти.
- Вы знаете, прошло совсем немного времени с тех пор, когда мы отмечали 100-летие Гейдара Алиева. Готовясь к 100-летию, я подумал о том, что есть такое расхожее выражение: «Большое видится на расстоянии». Если под расстоянием понимать не дистанцию, а время, то я со всей убежденностью хочу сказать, что чем больше времени проходит после его ухода, тем эта личность в моем восприятии, понимании, становится все более гигантской, все более невероятной по своей значимости. И это не пустые слова. Потому что я все больше и больше убеждаюсь в этом, в том числе и по твоим книгам, и по множеству разных материалов. Что касается твоих книг, то это не просто воспоминания самых разных людей, это огромный кропотливый труд, за что тебе, конечно, огромное спасибо.
… В преддверии 100-летия Гейдара Алиева я задумал сделать о нем фильм. Хотя сделать фильм о его жизни, начиная с молодых лет, с его работы в КГБ, - требует какого-то невообразимого процесса подготовки. Но свой фильм я начал с одного драматического эпизода - 11 мая 1987 года. Когда после дня рождения с ним случился обширный инфаркт. В фильме я веду историю оттуда. После этого инфаркта ему оставалось жить еще 16 лет, очень сложных лет, невероятных по насыщенности, по спрессованности эпохальными событиями. И я вспоминаю слова своего отца – он был известным в Баку терапевтом-кардиологом, - что после такого инфаркта, который пережил Гейдар Алиевич, человек считался инвалидом. После этого инфаркта его сердце находилось в таком состоянии, когда каждый день оно могло дать трагический сбой. И он это знал. Поэтому эти 16 лет его государственной деятельности были подвигом человека, осознававшего, что каждый день он рискует жизнью. После такого инфаркта, как говорил своим пациентам мой отец, надо гулять на свежем воздухе, играть в нарды на бульваре, заниматься внуками и уж точно не работой и, тем более, большой политикой с ее вечными стрессами.
Глубочайшим образом изучив документы этого периода, перелопатив кучу статей и книг, я понял, что такое были эти 16 лет. Как он улетел из Москвы в Баку, а потом из Баку на почтовом самолете в Нахчыван, как он жил в доме своей сестры, как он общался с людьми. И ничто и никто не обещали и не гарантировали возвращение Гейдара Алиева в большую политику. Только его колоссальная воля, только его фантастический политический талант заставили его откликнуться на зов народа и спасти свою страну.
Сейчас мы с тобой рассуждаем об этом с некоей временной отстраненностью, но вы только вдумайтесь, что было в душе и в мыслях этого великого человека, который понимал, что он должен кинуться в безумный водоворот политических событий. Он же к тому времени уже был депутатом республиканского парламента, потом главой Верховного Меджлиса Нахчывана, жизнь и быт были более или менее налажены. И это только с сегодняшнего угла зрения кажется, что у него все в Баку прошло гладко и ровно. Нет, это было мощный порыв человека, все более и более жертвующего собой, отдающего себя на алтарь родной страны. И при этом, повторюсь, осознавая, что сердце может не выдержать. Это себе представить невозможно. В советские времена, если вы помните, инфаркт миокарда называли «разрывом сердца». Так вот: вся жизнь Гейдара Алиева после 11 мая 1987 года, каждый день до последнего часа была «на разрыв сердца».
- Необычная точка зрения. У меня даже холодок по сердцу прошел.
– Человеку уже за 70 лет. Он мог бы сказать: я буду вам помогать, что-то советовать или кого-то предложить. Ничего подобного! Он понимал, что только он один сможет спасти ситуацию. Посудите сами: нищая казна, Азербайджан разрывают на куски, большие дяди вокруг скрежещут зубами, напряженные отношения с Россией, с Ельциным. Его не воспринимали вначале на Западе, сложности с Ираном и пр., и пр. И в этой ситуации его невероятное политическое и человеческое мужество определило дальнейший вектор развития событий.
Еще очень важный момент: Гейдар Алиевич, как все великие, безгранично мудрые люди, понимал масштаб своей личности. При этом он как человек скромный совершенно не стремился этот собственный масштаб подчеркивать и возносить на пьедестал.
– Он даже как-то обиделся на Таира Салахова, который пытался ему преподнести то ли бюст, то ли скульптуру, мол, ты после моего ухода можешь мне памятники воздвигать. Но при моей жизни этого делать не следует.
– Возвращаясь к нашей беседе: я ощущал себя рядом с человеком, масштаб которого будет просвечивать сквозь пелену времен все больше и больше, будут открываться какие-то новые связанные с ним решения, задумки. Действительно, лицом к лицу лица не увидать…
- Михаил Соломонович, вы видели Гейдара Алиева в 1970-е годы, наблюдали за ним и его деятельностью в 1980-е годы. Вы общались с ним в конце 1980-х, когда он находился в отставке. И вдруг вы берете у него интервью в начале 2000-х. Каким вы его увидели, что-то в нем, в его характере изменилось по сравнению с советским периодом? Или что-то осталось прежним? То есть каким вы его увидели в совершенно новый исторический период? Когда уже не было Советского Союза, а Азербайджан стал независимым…
- Посмею высказать предположение, основанное на моем политическом опыте: Гейдар Алиевич, будучи самым успешным лидером из всех союзных республик, тем не менее понимал – и таковы были правила игры советского времени, – что он должен вести республику с оглядкой на центр. Во времена СССР он не был всевластен. И, конечно, при всем к нему уважении и любви со стороны Леонида Брежнева, все равно самые крупные идеи и проекты тогда не могли быть реализованы без согласования на самом верху. У кого-то была зависть, у кого-то ревность, и он должен был маневрировать в этой сложной ситуации.
– Гейдар Алиев в своих поздних выступлениях откровенно признавал, что вынужден был действовать с оглядкой на Москву.
– Конечно, а как иначе? Я помню об одном проекте, который он просто не успел реализовать – идее превращения Азербайджана в третью курортную зону Советского Союза. Ему просто не хватило времени. Когда же я встретился с ним в 2001 году, я разговаривал с человеком, который, с одной стороны, обладал всей полнотой власти в своей независимой стране, но с другой, – даже обладая всей полнотой власти, иногда бывают обстоятельства, ситуации, внешние или внутренние факторы, которые тебя тоже сдерживают. Но уже по-другому. Потому что он должен был, как я это понимаю, соизмерять задуманное с ощущением своего жизненного жребия, своей временной перспективы. Понимаете: одно дело строить планы в 46 лет и другое – в 70.
Я приведу в пример маленький эпизод, который на меня произвел глубокое впечатление. Я вам рассказывал о встрече Гейдара Алиева с Майклом Дебейки. Тот был со своей помощницей, и они привезли в Баку план строительства в Баку гигантского сверхсовременного госпиталя. Дебейки в то время было под 90 лет, а Гейдару Алиеву немного за 70. Но этот госпиталь должны были возводить поэтапно в течение 25 лет. Гейдар Алиевич смотрел на него, и я видел, как в его глазах проскальзывают иронические искорки. То есть приходит человек, которому 90 лет, и с воодушевлением предлагает строить госпиталь с 25-летним периодом развития человеку, которому тоже немало лет.
Я это веду к тому, что, когда я встретил Гейдара Алиевича в 2001 году, я понимал, что планы этого человека строились в зависимости не от его жизненного пути, а от его стратегических представлений о том, каким должен быть Азербайджан. Это я тоже хотел показать в своем фильме. Что он оставлял только фундамент новой страны. Он спас эту страну, очистил ее от недругов, всякого рода гнусностей и смог за те годы, пока он был у власти, построить надежнейший фундамент нового государства. Но возводить страну он оставил следующим поколениям. Именно поэтому я всегда говорил и говорю о том, что, избрав своим преемником Ильхама Алиева, он в самую последнюю очередь руководствовался тем, что это его прямой наследник. Он много лет присматривался к Ильхаму Гейдаровичу, как политической фигуре, как к государственной личности, которая в состоянии продолжить его дело, завершить его задумки, планы и идти дальше. Я убежден, что абсолютная уверенность в Ильхаме Алиеве как человеке, который сможет на этом фундаменте построить величественное здание современного Азербайджана, позволила ему сделать этот выбор. И все эти последующие немногим более 20 лет Ильхам Гейдарович убедительно доказывает не только безоговорочную правоту выбора отца, но и свои собственные мощнейшую энергию и яркий талант выдающегося политика и государственного деятеля, подлинного лидера страны на современном этапе.
- Каким было отношение Гейдара Алиева к средствам массовой информации? Вот вы вспоминали о его общении с главными редакторами ведущих российских изданий, о том, с каким восторгом они и много лет спустя вспоминали это общение. Каким вообще было его отношение к прессе, что он ценил прежде всего в представителях СМИ? Потому что с прессой связаны и приятные, и самые неприятные для него моменты его биографии.
– Как все масштабные, сильные, глубокие личности, прекрасно понимающие значение того, что они делают, Гейдар Алиевич воспринимал прессу, особенно в советское время, как важнейший институт, который может помогать государству в его строительстве. Например, я хорошо помню, как он внимательно относился к фотографиям, особенно которые с ним связаны, появлявшимся на первой полосе. В АзТАГе были два фотографа, работавшие с первым лицом, – Ефим Рубенчик и Яшар Халилов. И я знаю не понаслышке, что Гейдар Алиевич лично утверждал фотографии, идущие к публикации, что называется, «в народ». И дело не в том, что он хотел выглядеть как-то лучше, просто он понимал, что фотография – это средство пропагандистского влияния на людей. И здесь очень важен даже поворот головы, улыбка, рукопожатие, то, как завязан галстук…
Второе, Гейдар Алиевич принадлежал к тому поколению политиков, которые внимательнейшим образом читали газеты. Он от корки до корки читал газету «Коммунист» на азербайджанском языке и русскоязычный «Бакинский рабочий». Он внимательно просматривал и газету «Вышка», и газету «Баку», и другие азербайджанские издания.
– Вы знаете, он читал даже литературно-художественные издания, например, журнал «Азербайджан». А потом звонил главе Союза писателей Имрану Касумову и высказывал свое мнение.
– Он внимательно читал газеты «Правда» и «Известия». Ему всегда было важно, кто работал в Баку собкором «Правды», кто собкором «Известий». Может, мои слова вызовут улыбку, но, если помните, была такая знаменитая фраза Ленина: «Газета – это не только коллективный пропагандист, но и коллективный организатор». Дело не в том, что Гейдар Алиевич эту фразу помнил, он ее, естественно, помнил. Но он понимал, что в ней таится глубокий смысл. В советское время СМИ - газеты и только-только зарождавшееся большое телевидение, радио - играли огромную воспитательную роль для советских людей. Как для политика гигантского масштаба, для него не было не главных инструментов. Все инструменты были важны, и, в первую очередь, пресса.
Он регулярно принимал журналистов, он мог позвонить в газету, высказать свое мнение о той или иной публикации. Особую роль играл тогда АзТАГ, потом он назывался Азеринформ. Гейдар Алиевич мог по несколько раз в день звонить Ефиму Гурвичу. А самое главное, что была и обратная связь, Ефим Григорьевич мне сам рассказывал, что он мог позвонить Гейдару Алиевичу и посоветоваться по поводу того или иного материала. Его соединяли…
Если взять период независимого Азербайджана, то он внимательно следил за тем, чтобы во главе СМИ были проверенные, надежные, некоррумпированные, профессиональные журналисты. Он понимал, что в условиях свободы прессы, отмены цензуры, конкуренции очень важно, чтобы СМИ не были использованы во вред государству, политической линии руководителя страны. Он требовал от журналистов честности, порядочности и правдивости.
– В поездках, общаясь с журналистами, Гейдар Алиев часто повторял: «Пишите правду!».
– И он был на сто процентов прав, потому что лучшей пропагандой в период работы Гейдара Алиева всегда была правда. Еще один эпизод: 1979 год, Гейдар Алиевич уже 10 лет во власти. Казалось бы, все хорошо, республика, что называется на подъеме. И вдруг в периодическом издании даже не первого, а второго ряда, а именно в «Литературной газете» появляется интервью Гейдара Алиева с известной журналисткой Татьяной Самолис «Пусть справедливость верх берет!»
– Нет, это была Грига. Антонина Грига. Я с ней потом встречалась, разговаривала. И год был 1981-й. Эмиль Агаев вместе с Григой брали у него интервью.
– Ну, тебе лучше знать. Я почему вспомнил эту статью. Казалось бы, все в порядке. У республики все хорошо. Зачем тебе поднимать проблемы? А он как бы со дна встряхнул весь негатив, накопившийся в масштабах огромной страны.
– Думаю, статья и в центре не понравилась.
– Конечно. Но он понимал, что для страны нет ничего хуже застоя. Сколько времени прошло, но я часто об этом думал. Ведь он мог на гребне успеха говорить о чем угодно. А он поднял самые «больные» проблемы общества. А заголовок какой? Он ведь его сам утвердил: «Пусть справедливость верх берет!» То есть он показал всему Советскому Союзу, что даже в такой успешной республике как Азербайджан все не так гладко. Друзья мои, посмотрите внутрь, посмотрите вниз, спуститесь с небес на землю. Этот интервью произвело эффект разорвавшей бомбы.
– Помню, я брала интервью у профессора Захры Гулиевой, которая работала вместе с Зарифой ханум. Они были близки. Когда вышло это интервью, она отдыхала в Кисловодске. И вспоминала, как газета ходила по рукам, а высокопоставленные чиновники, отдыхавшие в санатории, удивлялись смелости и резкости Гейдара Алиева. Многие недоумевали: зачем, дескать, ему нужно наживать себе врагов?
– В чем заключалась гениальность Гейдара Алиевича? Выбор газеты, которую читала вся советская интеллигенция. Не «Правда» и не «Известия», но и не «Труд», не «Комсомолка». А «Литгазету» тогда читали буквально все.
И вот теперь я перебрасываю мостик в его президентство. Опять - он принимал российских и зарубежных журналистов, приехав в Москву, он пришел в ТАСС, дал большую пресс-конференцию. То есть он понимал, что нужен инструмент донесения его позиции, его мнения до общественности. А какой инструмент может это сделать лучше, чем пресса?
– Спасибо за обстоятельный ответ. Обобщая все сказанное, хотя вы много говорили о масштабе личности, о том, что большое видится издалека, и все же: как бы вы охарактеризовали личность Гейдара Алиева с дистанции сегодняшнего дня?
– Мы проживаем уже четверть XXI века. Я принадлежу к поколению людей, большая часть жизни которых прошла во второй половине ХХ века. Изучая XX век и оглядываясь назад, я должен сказать, что тогда были достаточно крупные политические фигуры. Но я назову только двух государственных деятелей ХХ века, которых бы поставил рядом. Это Гейдар Алиев и Уинстон Черчилль. И вот почему. Больших мировых политиков следует рассматривать с разных углов зрения, как бы голографически. Кого-то под углом зрения политических реформ, кого-то с точки зрения экономических достижений, кого-то через призму социальных преобразований и т.д. Но только два политика в ХХ веке, на мой взгляд, имели право сказать о себе: «Я спас свою страну!» Это Черчилль, чье политическое мастерство спасло Великобританию от нашествия Гитлера, и Гейдар Алиев, который в период, когда страну буквально разрывали на части враги собственного народа, спас Азербайджан от неминуемого распада на несколько частей. И фактически предотвратил гибель страны. А это является высшим критерием и высшей оценкой любого политика. Только эти двое лидеров воистину были спасителями своих стран в ХХ веке.
– Спасибо, дорогой Михаил Соломонович, за прекрасный анализ и глубокое постижение личности и характера нашего общенационального лидера.
